«Мы очень хотели поднять киберспорт в России». Интервью TheCraggy про Ruhub, комментаторов и чудеса
Даниил Савкин поговорил с Александром Думенко.
Два года назад Александр «TheCraggy» Думенко покинул студию Ruhub. И с тех пор ушел из CS: занимался бизнесом и музыкой. Но вы могли увидеть Александра на трансляциях IEM Cologne от Paragon Events. TheCraggy вернулся в качестве репортера – и кайфанул. Мы поговорили с комментатором о его поездке в Кельн, узнали, почему Монеси так крут (и не только как игрок), и вспомнили, что надо верить в чудеса.
– Ты работал в Кельне – это твой первый лан такого масштаба за рубежом?
– Да, и не только за рубежом. В России я работал только на Epicenter. Но всю карьеру работал исключительно как комментатор и аналитик. Поэтому было очень интересно побывать в Кельне. Не только где-то у себя на русском языке разговаривать с именитыми игроками, а в первый раз поехать действительно в одно из самых запоминающихся и масштабных мест.
– Насколько было стрессово общаться с игроками на английском?
– Это было стрессово.
Я не очень понимал, как игроки на меня посмотрят, будут ли мне вообще интервью давать. Я даже примерно не понимал, в каком это все формате пройдет.
Через время я узнаю, что у меня будет оператор немец. А я думал, что приеду, у меня будет свой русскоязычный оператор, с которым мы будем ходить куда-то, что-то делать – эта мысль меня успокаивала. Но в итоге это сыграло мне на руку, потому что оператор оказался очень классным парнем. Мы с ним общались перед интервьюшками и в целом проводили там целый день.
Мы с ним как раз разговаривали на английском языке. Из-за этого мой английский немножко вернулся, потому что, когда нет частой практики, несмотря на уровень английского, кроме максимально свободного, он все равно забывается.
Я в принципе получил хороший английский язык, потому что учился в английской спецшколе, мы и немецкий как раз учили. Но он все равно забылся.
Игроки – невероятно приятные ребята, которые в большинстве своем не отказывают в интервью и не смотрят на то, как ты коряво говоришь. Они стараются тебя поддерживать и возможно, даже где-то у себя в голове самостоятельно додумывать, что ты хочешь сказать.
– С кем из игроков было приятнее всего общаться? Кто тебя поразил?
– Илюха Монеси. С ним было очень приятно общаться. Он один из тех, кто ответил мне перед турниром. Я написал некоторым игрокам, которых знал. Это Илья Монеси, Patsi из Liquid. Он мне тоже ответил. Еще ребятам из Cloud9 написал. Но с Ильей мы были знакомы: он представлял, кто я такой, до этого мы общались. А с игроками Cloud9 я не общался.
Монеси всегда дает одни из самых искренних эмоций. Не знаю, за счет чего. Возможно, из-за возраста, или просто он такой человек. Оставил исключительно самые приятные ощущения.
– От многих слышал, что он не похож на типичного киберспортсмена. Не звезда, обычный пацан.
– И очень хочется, чтобы так и оставалось, потому что сейчас у него, я вам хочу сказать, невероятный уровень CS. Он в топе мировых игроков, почти стал MVP Кельна. Я думаю, у него впереди большое будущее, если он будет продолжать в том же темпе. Он большой молодец и классный, очень приятный человек.
– Джеймс Бэнкс тебе в интервью говорил, что заряжается энергией толпы на арене. Ты эту энергию прочувствовал?
– Конечно. Это особенный ивент, учитывая еще, что это был последний турнир в Кельне по CS:GO. Зайву говорил, что хоть он и француз и ему понравился последний BLAST во Франции, все равно все ждут Кельн, все равно все ждут Германию.
Как здесь ребята болеют, как не жалеют голосовых связок, прогревая их немецким пивом. Круто, что киберспорт в Европе развит вот настолько. У нас я могу сравнить это только с каким-то футболом. У нас, конечно, киберспорт есть, но ему еще немножко стоит подрасти до уровня Европы, это сто процентов.
Кельн – волшебный турнир. Как он стал настолько престижным и особенным
– Как ты оценишь свою работу в Кельне?
– Мне очень понравилось, как я отработал Кельн. Считаю, что отработал на высшем уровне, который у меня был. Сам себя не похвалю, никто не похвалит. Но, честно, после турнира я задавал себе вот этот вопрос.
Мы обсуждали с ребятами из Paragon контент-план, и мы его с моим оператором превысили. Да, у нас не получилось больших интервью, мне очень хотелось поговорить с ребятами на протяжении минут 30. Просто сесть и поболтать. Но так получилось не из-за того, что я какой-то плохой, просто такой формат. Да и русскоязычных игроков было не так много, и все они были заняты. Та же Cloud9 – им было не до этого.
Кажется, что с талантами намного проще провести большое интервью. Тот же Джеймс Бэнкс – это невероятный человек. Было настолько легко получить ответ «да» на просьбу об интервью. И я помню, как стоял и понимал, что сейчас на корявом английском беру интервью у лучшего корреспондента ESL. Было забавно.
Мы сделали очень классную работу с оператором, мы сняли много классных интервьюшек. Победное интервью с Монеси залетело на 50+ тысяч просмотров на новом канале на YouTube. Это классно.
После такого перерыва от CS у меня были сомнения, что я могу облажаться или что-то забыть, но круто, что такого не было.
– У тебя нет ощущения, что профессия комментатора за последние 2-3 года потеряла статус? Раньше все мечтали попасть на условный Рухаб, Старладдер.
– Определенно есть что-то в твоих словах.
Меня не было в CS год-полтора. И вот придя совсем недавно и посмотрев на то, что сейчас происходит, я не то что был в шоке, я просто увидел очень много незнакомых людей. Я с детства смотрю CS. Весь CS-сегмент в то время знал этих 10 человек – больше никого не было. Были топовые связки комментаторов. Тот же Sl4m и Strike.
Спустя время потихонечку начал сниматься этот железный забор, и все больше и больше людей начало заходить.
Но и в англокасте сейчас так. У них тоже есть очень большие лица: тот же Machine или легендарный Джеймс Бэнкс. Что бы там с ним ни происходило, как бы у него жизнь ни складывалась тяжело, и мы все знаем, что у него происходило на одном из турниров. Все равно это не только его работа – это его жизнь. Честно, не хочется думать, что будет меняться состав. Я буквально недавно об этом думал, что если в англокасте сменятся таланты, то это уже будет другое.
У нас CS был с достаточно хорошим стаком талантов. Возможно, люди приходили не только на игру посмотреть, а именно послушать этих самых комментаторов.
Сейчас иначе. Появились комьюнити-касты, как Бустер, например. Не могу сказать, что это плохо, это просто другой формат. Поэтому определенно есть разница между комментаторами и аналитиками сейчас и комментаторами и аналитиками даже три года назад.
– А есть ли разница в уровне комментирования?
– Уровень комментирования – такая вещь… Понравился ты человеку или не понравился. Я не могу сказать, что вот этот стак легендарных комментаторов идеально комментировал. Здесь все зависит от того, насколько тебя любит аудитория. И поэтому ты считаешься хорошим комментатором или же, соответственно, не очень.
Я не очень хорошо ознакомлен с новыми комментаторами. Но точно знаю, что есть парочка хороших ребят на Paragon, новые ребята, которые классно очень комментируют и хорошо себя ведут в кадре.
При этом также на Paragon продолжает работать Олежка Mintgod, с которым мы тысячу лет отработали. Я вижу, как на других турнирах работает Anishared, работает Слипчик, Пчелкин тоже приходит больше, наверное, где-то в комьюнити-кастинг, работает на другой студии. В любом случае народ никуда не уходит.
По уровню непонятно. Я думаю, что надо прям индивидуально брать. Сильно уровень не уменьшился точно. А у некоторых ребят он, возможно, даже выше, чем раньше.
– Комьюнити-каст, тот же Бустер, сможет полностью вытеснить официальную трансляцию?
– Я думаю, что полностью он не сможет ее убрать. Тут скорее вопрос к студиям: смогут ли они конкурировать с таким комьюнити-кастом? Потому что на студийные эфиры уходит денег побольше.
Даже если посчитать средства, которые были потрачены на одного меня, – то есть даже не на бюджет или гонорар. Чтобы мне добраться из Москвы в Кельн, мне нужно оплатить два самолета туда и два самолета обратно. Плюс гостиница, оператор. Это уровень студии, который должен быть по-хорошему. Любая студия, которая позиционирует себя как тир-1, должна отправлять корреспондента, потому что это классный контент. Но это недешево.
Если студия сможет протянуть сама себя в сложившихся обстоятельствах с комьюнити-кастом, тогда она будет жить, и формат студии никто никогда не уберет. Потому что это все-таки официальная трансляция, которую можно вывести на большой экран, посмотреть семьей или поставить просто на фон. И ты не будешь пугаться, что у тебя будет мат.
Официальная студия – это один из вариантов, по которым человек может потихонечку привлекать, например, старшее поколение. Я знаю много случаев, когда я еще комментировал топовый матч, у нас много сообщений было: «Классно делаете, ребята. Я включаю стрим в большой комнате. Все смотрят, и мои родители тоже потихонечку понимают, что такое CS. Стараются больше меня отпускать на какие-то ивенты».
Хочется верить, что студии не загнутся. При этом Бустер с комьюнити-кастом сделал очень классный контент, который тоже имеет очень большую популярность.
– Тебе не кажется, что нынешний формат студии аналитики устарел?
– Возможно, да. Где-то ловишь себя на мысли, что хотелось бы немножко другого сейчас. Если соединить официальный каст студии и интертеймент, грубо говоря, с комьюнити-каста того же Бустера, это был бы идеальный формат. То есть у тебя есть непосредственно официальный каст матча, интересный с эмоциями. Эмоции все равно должны вызывать у людей профессионалы или хотя бы люди, которые достаточно давно комментируют. Тот же Кельн без комментаторов кричал бы не настолько громко, как он кричит сейчас.
Что-то определенно нужно делать со студией аналитики, потому что смотреть на людей, которые уныло разговаривают… Я не говорю сейчас про кого-то конкретно. Даже тот формат аналитики, который у нас был: кто-то комментировал, я, например, даже сижу в аналитике, заканчивается матч, передается слово студии аналитики, и мы разбираем матчи. Мы на Рухабе долго хотели забрать идею у ESL с интерактивной доской. И мы действительно были в нескольких шагах, чтобы сделать эту интерактивную доску, потому что с ней при правильной подаче было бы интересно.
Студия аналитики – это не только развлечение для зрителя, но еще и его удержание. Возможно, пришло время перемен, и было бы классно придумать что-то другое. Но это надо тестировать. Это все тоже очень тяжело и долго. Иногда лучше просто сделать проверенный формат, чем тратить ресурсы на поиски нового – того, что понравится зрителю, а может, вообще не понравится, и вы потратите много финансов. Две стороны медали.
– Что тебе запомнилось больше всего со времен Рухаба?
– Это была моя первая и последняя такая работа. Я попал на Рухаб в 17 лет. Больше всего мне нравился коллектив. Очень классный коллектив. Меня безумно приняли. Мы пришли вместе с Лешей Пчелкиным и Громовым. До этого студию покинул Ухо, покинул Сеня и еще кто-то. И нас взяли на их место. Мы были не только как коллеги, но и после работы собирались и где-то в свободное время могли встретиться.
Мы проработали около трех лет вместе. Было действительно интересно, было очень много работы. Конечно, хотелось бы поменьше, потому что, когда много работы, падает результативность.
– Вспомни свой главный хайлайт в карьере комментатора.
– Не знаю насчет хайлайтов. Сейчас у меня лучший хайлайт, но не в качестве комментатора, – поездка в Кельн.
Интересно вышло. Я ушел из CS какое-то время назад и вообще не был уверен, что я вернусь. Но мне очень захотелось вновь поработать на CS и больших ивентах. Четко помню, что сидел буквально месяца четыре назад и думал, как же классно было бы поработать на больших матчах.
Когда ты комментируешь, когда вся атмосфера нацелена на то, чтобы вы смотрели в экран и следили за тем, что одна команда обыгрывает другую. Этих эмоций не хватает. Я ушел из CS и начал заниматься бизнесом. И это все-таки больше про спокойствие, хладнокровность и просчет. Здесь особо нет места эмоциям.
И буквально через два месяца мне предложили съездить в Кельн на крупнейший турнир и быть корреспондентом официальной трансляции.
Конечно, я был очень этому рад. И этот Кельн зарядил настолько круто, что как будто уже не хочется отсюда уходить и хочется еще работать, работать, работать в СS. Я открыт предложениям, чтобы поработать с любыми ребятами. Кому это будет нужно, кому я интересен. Мне легко написать во все социальные сети.
По поводу хайлайта, первое, что приходит на ум, – а то я немножко тут отступление сделал – это как я комментировал мейджор в 17 лет. Я только-только пришел в Рухаб. Понятно, что я до этого комментировал на Старладдере и очень много там закрыл турниров.
Но было забавно, когда ты только приходишь на студию и тебя буквально через две недели сажают комментировать мейджор. Это было классно.
– Чем ты занимался после Рухаба?
– Не было особо идей, чем заниматься. Не то чтобы у нас резко стали хуже дела на Рухабе, но было понятно, что мы теряем права, возможно, были неправильно приняты какие-то решения, но там никто бы не мог это предугадать.
Мы очень сильно хотели поднять киберспорт в России. Мы сделали акцент на проведение Эпицентров. У нас было много планов, чтобы сделать классные турниры и развивать именно офлайн-киберспорт. Что сейчас происходит в Кельне – вот так же очень хотелось сделать в России. И не только в Москве, а и в Санкт-Петербурге и в других городах.
К сожалению, ковид напал на мир и разрушил все планы. Это большие удары по бюджету. И, в общем, плавно пришлось уйти с Рухаба по понятным причинам. А дальше я просто в какой-то момент сел и банально написал на листочек бумаги, что я умею делать, что не умею.
То, что я умел, не сильно помогло бы зарабатывать. Поэтому я вспомнил, что по образованию я экономист, и начал заниматься бизнесом. Я занимался Wildberries. Сейчас это уже мейнстрим жесткий, а года два назад это еще не настолько было актуально.
Сейчас я открываю свой магазин сумок. Мы привозим брендовые сумки и здесь продаем их. Буквально через месяц-два, я думаю, мы откроемся онлайн-магазином. Я привожу вещи из Китая, и в России тоже заказываем достаточно много, мы возим из Новосибирска и продаем на маркетплейсах.
Параллельно я пытаюсь в музыку. У меня много невыпущенных песен, есть три уже выпущенные песни. Это тоже как раз то, чем я заменял свои эмоции. Музыка – одна из тех вещей, которые мне в жизни дают эмоции.
– Твое возвращение в CS повлияет на основную деятельность?
– У меня сейчас много времени. Все, что я выстраивал, автоматизировано. В бизнесе у меня получилось делегировать настолько, что я плюс-минус нахожусь в свободном полете: после Кельна я приехал в Мюнхен, ко мне приехала моя девушка.
На данный момент я с большим удовольствием хотел бы вернуться в большую игру в CS и на сто процентов готов уделять этому время. Если на Рухабе это была все-таки работа, то сейчас это, помимо денег и заработка, будет хобби. Это очень классное увлечение, которому хочется отдать душу.
* * *
– Мне просто очень удивительно, насколько круто сложилось мое путешествие в Кельн. Как будто ничего такого, но факт в том, что сейчас действительно очень сложно получить визу. Я буквально несколько месяцев назад захотел вернуться. Когда происходит огромное количество случайностей, чтобы ты попал вот сюда, в Кельн на большой турнир, потихонечку начинаешь верить в чудеса. Или в судьбу.
У нас с девушкой был долгий разговор насчет поездки в Испанию в июне.
И, соответственно, в итоге мы поехали в Испанию, но там очень резко пришлось это сделать. У меня были мысли, что, может быть, мы поедем чуть-чуть попозже, ближе к концу лета или в июле, но в итоге решили ехать в июне. Опять же, невероятно, как так произошло, что мы поехали в июне. Мы заранее подали визу, мне дали ее на 3 месяца, и эта же виза помогла мне работать в Кельне.
Ребята, верьте в чудеса. Главное – желание. В голове у меня было, что я очень хотел бы поработать на турнире в CS, и оно как-то материализовалась, и так и произошло. Я не знаю, что будет дальше. Возможно, на этом и закончится моя история в CS. Не факт, что я нужен какой-то студии. При этом я понимаю, что люди меня не забыли. Мы выкладывали видео на канале Paragon. Было много комментариев, что люди меня помнят. Приятно.
