Панк на Кибере. Как киберпанк повлиял на искусство новой волны

Познавательный разбор от Пушкова.

Неоновые мегаполисы, вывески на японском, аугментации, виртуальная реальность, трущобы, Нео и Мотоко Кусанаги, «Нейромант» и «Акира», «Все эти мгновения затеряются во времени, как слезы в дожде» и «Вставай, самурай!». Все это – киберпанк, один из самых популярных и значимых жанров фантастики.

Направление не только завоевало массовую культуру. Его «магическая формула» стала основой для десятков разнообразных жанров фантастики: стимпанка, дизельпанка, биопанка, соларпанка, атомпанка, ретропанка, посткиберпанка, стоунпанка, древопанка, утильпанка, царьпанка – список можно продолжать до бесконечности.

В этом тексте мы разберем, как образовалось «панковское» древо и почему именно киберпанк стал их прародителем. 

Откуда пошел киберпанк и почему для него панк важнее кибера

Киберпанк зародился в США в начале 80-х годов прошлого века. Термин появился путем соединения двух слов:

• «Кибер» (от греческого kybernetes – «рулевой, управляющий») восходит к понятию кибернетики – науки об управлении и связи в сложных системах. В массовой культуре 70–80-х приставка «кибер-» использовалась для обозначения всего, что связано с компьютерами, роботами, искусственным интеллектом, цифровыми сетями и прочим.
• «Панк» (от англ. punk – «сорванец», «хулиган», «дрянь») – молодежная протестная субкультура. У многих она, скорее всего, ассоциируется со строчками вроде «Разбежавшись, прыгну со скалы», группами Black Flag или Sex Pistols, но панк – не только направление рок-музыки, но и идеология. В ее основе неприятие власти и любых форм подавления личности, протест против капитализма и общества потребления, отказ от навязанных норм и ценностей.
  
  В 70-80-е такие взгляды были особенно популярны среди рабочей молодежи и представителей самых незащищенных слоев, которые устали от безработицы, социального неравенства и отсутствия перспектив. Для них панк был формой протеста против несправедливого общества.

История возникновения термина «киберпанк» максимально тривиальна – это название небольшого рассказа Брюса Бетке 1983 года. Писатель искал слово, которое лучше всего подошло бы для истории о молодых компьютерных гениях-бунтарях: «Я взял несколько корней – «кибер-», «техно-» и так далее, смешал их с кучей терминов, обозначающих молодых маргиналов, и перепробовал разные комбинации, пока одна из них не стала звучать как надо». 

Бетке не вкладывал в термин дополнительного смысла – рассказ был буквально о хакер-панках, один из героев даже носил косуху и ирокез.

Однако всего через несколько лет киберпанк стал названием нового и феноменально популярного жанра научной фантастики. Удачно подобранное слово подходило для десятков произведений, которые появились в начале 80-х и в которых описывалось антиутопическое будущее.

Ключевыми произведениями, определившими канон жанра, стали фильм Ридли Скотта «Бегущий по лезвию» (1982) и роман Уильяма Гибсона «Нейромант» (1984). Среди других важных романов можно выделить: «Схизматрицу» (1985) Брюса Стерлинга, «Когда под ногами бездна» (1987) Джорджа Алека Эффинджера и «Тело» (1988) Руди Рюкера. Во второй половине 80-х киберпанк уже проник в музыку, изобразительное искусство, пересек океан и обосновался в Японии.

Самое распространенное определение киберпанка принадлежит одному из отцов жанра, писателю Брюсу Стерлингу: «Киберпанк – поджанр научной фантастики в антиутопическом футуристическом сеттинге, который, как правило, фокусируется на сочетании «высоких технологий и низкого уровня жизни».

Ключевое здесь – формула «высокие технологии, низкий уровень жизни», так называемый критерий Доуза. Лаконичное определение жанра предложил в середине 1980-х американский писатель и редактор Гарднер Доуз.

Киберпанк – сеттинг контрастов: неоновые небоскребы здесь соседствуют с трущобами; избранным единицам технологии дарят почти вечную жизнь, тогда как большинство влачит жалкое существование, выбирая между рабским трудом и криминалом. Жизненное пространство  – исполинские мегаполисы из стекла, стали и бетона. За их пределами простираются ядерные пустоши, населенные изгоями и бандами.

Технический прогресс здесь – не ключ к всеобщему благоденствию, а средство усиления социального неравенства. Власть в этом мире принадлежит либо тоталитарному полицейскому государству, либо огромным корпорациям, борющимся друг с другом за деньги и влияние. Для жанра также характерен упадок традиционных социальных институтов (семьи, религии, морали), который обернулся торжеством алчности, культа удовольствий и насилия.

Герои у киберпанка тоже специфические – хакеры, наемники, беглые киборги, гонзо-журналисты, частные детективы, революционеры. В основном маргиналы и аутсайдеры, бросившие вызов системе. Часто жестокие, циничные, но готовые на все ради свободы.

Сильный акцент на социальных проблемах и неравенстве объясняется тем, что киберпанк сформировался на фоне экономической и политической нестабильности США рубежа 70–80-х годов:

• Кризис американской экономики, падение уровня жизни, разгул преступности, рост безработицы.
• Страх перед Японией – бурное развитие японской экономики и проникновение ее компаний на американский рынок рождало в обществе тревогу, что в скором времени США превратятся в сателлит островного государства. Отсюда так много японских и азиатских мотивов в киберпанке: от вывесок и названий компаний до этнической принадлежности героев.
• Стремительное развитие цифровых и компьютерных технологий, прежде всего в потребительском секторе: первые сети передачи данных (прообраз интернета), персональные компьютеры и многое другое. При этом в обществе технологии воспринимались не только как благо, но и как угроза, источник роста социального расслоения.
• Ответом на усиление социальной напряженности и экономические потрясения стала субкультура панков.

Сейчас киберпанк в первую очередь ассоциируется с визуальной эстетикой (неон, нуар, VR-шлемы) и специфическими технологиями (импланты, виртуальное пространство), то есть со всем, что относится к префиксу «кибер-». Однако в момент зарождения жанр был прежде всего выражением настроений читателей и зрителей – бунтующей молодежи, разочарованной в системе и уставшей от лицемерия власти.

«Киберпанк пришел из подполья, с окраин, от молодых, энергичных и лишенных голоса», – писал Брюс Стерлинг.

В основе киберпанка прежде всего лежала идея протеста и бунта против системы. Если технологии и эстетика отвечали за его сеттинг, то нарративной основой и идеологией жанра был именно панк – борьба за свободу, неприятие власти, критика корпоративного капитализма, идеализация коммун и идей анархизма. В героях просматривались образы маргиналов, гиков, программистов и художников.

Именно поэтому культурный код киберпанка так быстро пророс в реальный андеграунд. Улицы и клубы подхватили его эстетику: кожаные куртки с металлическими вставками, ирокезы, татуировки с микросхемами, зеркальные очки и неоновые браслеты стали символами непокорности. Граффити и комиксы заговорили на языке новой волны, а музыка превратилась в важный медиатор жанра. Билли Айдол выпускает альбом Cyberpunk (1993), Nine Inch Nails и Ministry взрывают клубы индустриальным шумом, а рейв-сцена и техно-культура осваивают звучание машин как новый язык протеста. Цитаты из «Бегущего по лезвию» и «Нейроманта» мелькают на стенах, в песнях и молодежном сленге – словно пароль для своих, маркер принадлежности к миру будущего, которого еще нет, но которое уже живет в головах.

Так что да, для киберпанка панк важнее «кибера». Технологии и эстетика определяли сеттинг, но именно панк наполнял его смыслом.

Магическая формула киберпанка

Однако ни панковская природа жанра, ни формула «высокие технологии, низкий уровень жизни» сами по себе не объясняют, почему киберпанк породил такое огромное количество поджанров и вариаций. Важным фактором, безусловно, стала его популярность в 80–90-е годы: «Нейромант», «Бегущий по лезвию», «Акира», «Призрак в доспехах» и десятки других произведений сделали киберпанк не просто модным направлением, а культурным феноменом.

Но не меньшую роль в плодотворности киберпанка сыграла его простая и универсальная формула. Всего три слагаемых – и готова матрица, из которой можно собрать десятки новых миров.

1.Технологии. Для нашей формулы важно, что это, во-первых, технологии конкретной эпохи – образ будущего, вдохновленный техническими достижениями 1980-х. Связь жанра с ними настолько глубока, что киберпанк не отказался от своего представления о «технологиях будущего», даже когда они безнадежно устарели в реальном мире. Сегодня массивные VR-шлемы, текстовые интерфейсы, обилие проводов и неона – это уже не предсказание, а часть эстетики ретрофутуризма.

Во-вторых, в философии и идеологии киберпанка технологии не рассматриваются, как абсолютное зло, жанру чужды технофобия и отрицание прогресса. Это сильно выделяет его на фоне многих классических антиутопий вроде «Мы» Евгения Замятина или «О, дивный новый мир» Хаксли. Проблема не в самих машинах или виртуальной реальности, а в том, кто ими владеет и как их использует. Киберпанк, напротив, восхищается прогрессом и видит в технологиях не проклятие, а средство освобождения личности, расширения человеческих возможностей и поиска новых форм существования.

2.Эстетика. Киберпанк возник в момент, когда визуальная культура окончательно вышла на первый план. Это время МТV и клипов, кабельных телеканалов, видеоигр и первых компьютерных сетей. Не случайно он столь прочно ассоциируется именно с картинкой: неоновые огни, бесконечный дождь, гигантские экраны с рекламой, толпы в мегаполисах и нуарные тени. И именно его уникальный визуальный код обеспечивает киберпанку мгновенную узнаваемость. 

Киберпанк настолько прочно проник в массовую культуру, что даже если никогда не слышали о Ульяме Гибсоне, «Бегущем по лезвию» или критерии Доуза, вы все равно безошибочно опознаете его. Помимо узнаваемости важно, что эстетика киберпанка основана на его технологиях. Визуальный код жанра неразрывно связан с его техническим фундаментом: картинка и технология в киберпанке существуют как единое целое и образуют узнаваемый сеттинг.

3.Набор конфликтов. Это не только дихотомия «высокие технологии – низкий уровень жизни». Конфликты – фундамент нарратива киберпанка: «панк» и корпорации, человек и машина, свобода и контроль, личность и система, реальность и виртуальность, тело и сознание. Именно конфликт запускает движение истории, формирует драматическое напряжение и удерживает внимание зрителя или читателя. Вокруг развития конфликта, к примеру, строится и классическая трехактная структура. В случае киберпанка набор конфликтов идеально представляет сеттинг и мир, из-за чего он понятен аудитории. Через эти противостояния раскрываются ключевые темы и идеи жанра. Они формируют базис для любой киберпанковской истории.

В итоге мы имеем следующую формулу: конкретные технологии + основанная на них эстетика + набор конфликтов, выступающих фундаментом сюжета и нарратива.

Стимппанк был первым, а дальше…

Первым воспользовался этой формулой писатель Кевин Джетер, когда искал название для жанра, который мог бы объединить романы «Врата Анубиса» Тима Пауэрса (1983), «Гомункул» Джеймса Блэйлока (1986), а также собственные произведения – «Ночь морлоков» (1979) и «Адские механизмы» (1987). Во всех книгах действие разворачивается в мире, застрявшем на уровне технологий XIX века, а стиль сознательно подражает викторианской фантастике.

«Лично мне кажется, что такие фантазии на викторианскую тему станут следующей «большой волной», особенно если мы с Пауэрсом и Блэйлоком сможем разработать подходящий собирательный термин для них. Что-нибудь на тему свойственных той эпохе технологий… Там, «Стимпанк», например…» , – писал Джетер в письме редакции научно-фантастического журнала Locus.

И стимпанк идеально вписывался в магическую формулу киберпанка:

1. Уникальные технологии стимпанка опираются на ретрофутуристические фантазии о XIX веке и вдохновлены книгами Жюля Верна и Герберта Уэллса: паровые двигатели и дирижабли, механические компьютеры и автоматоны. В основе большинства паровые технологии, отсюда и название жанра – steam по-английски («пар») + punk.
2. Узнаваемая визуальная эстетика – викторианская Англия.
3. Ключевые конфликты во многом вторят киберпанку. Это та же формула «высокие технологии, низкий уровень жизни», только перенесенная в эпоху времена второй промышленной революции – разрушение традиционного уклада, индустриализация, борьба рабочих за права, противостояние человека и машины.

Стимпанк быстро доказал универсальность «магической формулы» киберпанка своей популярностью. После этого новые «панковские» жанры начали расти, как грибы после дождя.

• Дизельпанк – бензиновые технологии эпохи между Первой и Второй мировыми войнами, эстетика ар-деко с примесью декаданса и милитаризма на фоне столкновения личности и тоталитарных режимов. 
• Атомпанк – фантастика, вдохновленная эстетикой и технологиями ядерной эры 1940–1960-х: автомобили, города и роботы. 
• Биопанк – биотехнологии, генная инженерия и синтетическая биология. 
• Стоунпанк имеет дело с технологиями каменного века, древопанк – вовсе с древесными. 
• Мидлпанк – это средневековье с добавлением киберпанковской мрачности, нарратива и конфликтов.

Естественно, «панки» отличались тоном и настроением. Соларпанк посвящен миру устойчивого развития: возобновляемая энергия, зеленые города, слияние природы и технологий. Акцент на экологических проблемах и поиске баланса между человеком и окружающей средой.

Появлялись и откровенно комичные панки. Например, сандалпанк – фантазии о мире «будущего», основанном на технологиях Античности. И да, название жанра происходит от слова «сандалии».

На разбивке по технологическим эпохам не закончилась. Благодаря тяги гик-культуры к классификации всего и вся стали выделять и техно-культурные жанры. Например, афропанк или либерпанк. Для нас особенно интересны советпанк и царьпанк. Первый – фактически атомпанк, но с особым упором на эстетику послевоенного СССР: сюда можно отнести Atomic Heart или Red Alert. Второй – вариация, сосредоточенная на эстетике, культуре, политике и социальной структуре России и славянского мира, обычно периода царизма XVIII–XIX веков. Примеры: серия романов «Тень и кость» или отечественная игра «INDIKA».

Хватит сидеть без дела – срочно придумывайте свой «панк»!

***

Как Польша стала столицей европейского геймдева

Геймеры недовольны сложностью Silksong. Кажется, многие просто повелись на хайп

Скорсезе лишь однажды получал «Оскар». Но эта церемония – доказательство величия режиссера