Обзор «Падения империи». Военный репортаж из ада, показанный через объектив фотоаппарата

Сложное, тяжелое, но прекрасное кино.

В кинотеатрах вышел фильм Алекса Гарленда «Падение империи» о гражданской войне в США в недалеком будущем. Самую дорогую картину в истории кинокомпании А24 от сценариста «28 дней спустя» и режиссера «Из машины» из-за резонансного сюжета ждали даже зрители, далекие от независимого кино. Рассказываю, почему вместо того, чтобы читать эту рецензию, вам лучше купить билет и увидеть все своими глазами. 

В США уже несколько лет бушует гражданская война всех против всех. Сепаратисты атакуют Вашингтон, где окопался Президент-тиран (Ник Офферман) с остатками лояльных ему сил. Четыре журналиста решают отправиться в столицу, чтобы взять интервью и сделать последнее фото обреченного «лидера свободного мира». Они уверены, что вскоре президента свергнут и убьют – «если не «Силы Запада», то «Альянс Флориды», а может, и «Портлендские маоисты».

Главная роль у холодной и отстраненной Кирстен Данст: она одновременно маститый военный фотограф Ли Смит и наставница для юной Джесси (Кейли Спейни). За опыт и усталость от всего происходящего отвечает ветеран The New York Times Сэмми (Стивен Хендерсон), а сам план принадлежит харизматичному остряку Джоэлу (Вагнер Моура).

Жанрово фильм Гарленда – классический роуд-муви про постапокалипсис. «Падение империи» – очень неудачная российская адаптация оригинального названия Civil War («Гражданская война»), потому что здесь империя уже рухнула, апокалипсис случился, а мы видим его последствия. Команда едет на громоздкой белой машине с надписью «Пресса» через огромную страну, чтобы запечатлеть ее агонию.

 При желании в «Падении империи» можно найти много общего с сериальной адаптацией The Last of Us:

• есть свой Джоэл. Моура даже внешне похож на Паскаля, но, скорее всего, заменяет Оскара Айзека; 
• остановка в Питтсбурге;
• Ник Офферман и там, и там, но с такими разными ролями;
• персонаж Спейни – бойкая миловидная девчонка в поисках родительской фигуры. 

Однако различия не только в отсутствии зомби. Сериал HBO – жестокая и взрослая, но все-таки голливудская сказка; фильм Гарленда до одури реалистичен и до отвращения натуралистичен. Трупы обычных людей тут не висят в холодильных камерах, а в сельской глуши скидываются в братские могилы и предусмотрительно посыпаются гашеной известью, чтобы скрыть военные преступления. 

Нет в «Падении империи» и антивоенного пафоса. Гарленд словно говорит: если вы не поняли, что любая война ужасна и бесчеловечна, то никакое кино вас не переубедит. И принципиально избегает мелодраматических приемов антивоенных фильмов – например, братьев по разным сторонам конфликта, матерей с мертвыми младенцами и убийц, которых можно понять.

Ну и конечно же, «Падение империи» – это не политическое высказывание, не предсказание крушения мирового гегемона. Вся информация о мире подана максимально широкими мазками: в Вашингтоне сидит диктатор, который бомбил мирные города, но его противники ничем не лучше. Ничего о причинах гражданской войны, никакой критики американского общества, либералов, консерваторов и прочего. Даже США для фильма – всего лишь фон, декорации, хотя интересных и очень американских деталей предостаточно. Например, у некоторых солдат «Сил Запада», объединяющей Калифорнию и Техас, накрашенные ногти… потому что они хипстеры из ЛА. Притом что воюют и убивают «соевые» не хуже, чем жители штатов с гораздо более традиционными ценностями. 

 

Гражданская война в «Падение империи» – это не военный конфликт, у которого есть цель и причины, не столкновение добра со злом, это болезнь, вирус, поразивший всю страну. Даже дерганая, немного хаотичная структура фильма напоминает лихорадку: вдумчивые диалоги и панорамы американской природы в миг сменяются напряженным саспенсом или музыкальными номерами, которые можно нарезать на отдельные клипы.

Сцены уличных боев – лучший реалистичный экшен, который я видел. Каждая перестрелка – практически мини-фильм с собственной драматургией и великолепной постановкой. Здесь камера в первую очередь следит за героями, которые готовы подставиться под выстрел ради стоящего кадра. Неудивительно, что, по слухам, военный консультант «Падения империи» Рей Мендоза будет сорежиссером следующего проекта Гарленда.

Гарленда интересует не крушение американской империи, не почему люди вдруг начали убивать друг друга, а то, как война влияет на людей, какие следы она оставляет на их телах и душах. Поэтому и героев он сделал журналистами, чтобы наблюдали и фотографировали, но не вмешивались. Мирная, тихая субурбия – щелк; смеющиеся люди в лагере для беженцев – щелк; сгоревший вертолет на парковке около торгового центра – щелк; солдат, пытающийся остановить кровь – щелк; ополченец, позирующий около заживо повешенных «мародеров», с одним из которых он ходил в школу – щелк.

Едут, правда, герои совсем не в Вашингтон, а спускаются в ад. Не какой-то мифологический и символический, а вполне обыденный, земной. На пути они встречают множество разных людей. Ни один из них не задерживается на экране больше пары минут, мы ничего не знаем про их прошлое, цели, чувства. Единственное, что их объединяет, – это война. Кто-то бежит от реальности в утопию, созданную снайперами на крышах, кто-то готов убивать неправильных американцев (потрясающее камео Джесси Племонса). Однако чаще всего это обычные люди, делающие вид, что их это не касается. Все они заражены вирусом войны.

У Алекса Гарленда получилось безумно красивое, атмосферное, реалистичное и очень страшное кино. Все это лоскутное одеяло из ярких сцен, микросюжетов, случайных встречных и ужасов войны больше всего похоже на полотна Иеронима Босха. Где каждая отдельная история собирается в эпическую панораму агонии и разложения целой цивилизации.  

«Падение империи» – не фильм о гражданской войне, а попытка передать ощущение войны, гнетущее чувство обреченности, ужаса, боли и безысходности, где ничего уже не сделать – лишь наблюдать. Где-то в середине пути героиня Кирстен Данст произнесет: «Каждый раз возвращаясь с очередной войны, я считала свои фотографии предостережением: не делайте так. И вот мы снова в этой же точке». Затем берет камеру и продолжает снимать.