«О! Да он zadrot». Как быть киберспортсменом и зарабатывать десятки тысяч долларов в месяц
Сергей Брагин по кличке God – один из главных игроков в Dota в России. В Сиэттле в данное время стартует очередной International – главный киберспортивный турнир, который смотрят миллионы людей по совсему миру и за победу в котором выплачивают призовые в размере 17 млн долларов. Sports.ru поговорил с Брагиным о том, откуда в киберспорте такие деньги и как Dota 2 захватывает мир.
– Как и когда вы начали играть в компьютерные игры?
– Я в железе вообще не шарю, но думаю, первым моим компьютером был какой-то суперстарый Pentium. Начинал я с пасьянса “Косынка”, но это довольно быстро наскучило. Потом я увлекался разными RPGшками. А потом кто-то из школы сказал: эй, Серега, пойдем в CS постреляем. Пострелял, понравилось, на следующий день пришел еще раз – снова понравилось. Предложили поиграть в клубной команде, согласился. Параллельно я играл в третий Warcraft и в какой-то момент узнал, что там есть карта. CS я быстро забросил, перешел в другой компьютерный клуб и начал играть в Dota.
Я тогда был где-то в 10-м классе, потому что старт в Dota у меня был совмещен с подготовкой к экзаменам. У меня была куча репетиторов, я очень серьезно готовился, язык всегда с углублением изучал. Так что много времени не было, но все свободное я посвящал Dota. А к тому времени, как я закончил школу, я уже начал выигрывать какие-то соревнования в Питере по Dota. Те соревнования выглядели примерно как нелегальные гонки: вы приходите в компьютерный клуб, каждый платит по 500 рублей, половину из которых забирает клуб, и начинаете играть. За первое место ты получал где-то 1500 рублей. Самые крупные соревнования – асусы – проходили в Москве. Их устраивали четыре раза в год, призовые – 45 тысяч рублей на команду. В команде – пять человек. Это не те деньги, на которые можно было прожить, но мы же все молодые были – по 17-18 лет. Да и я вообще не преследовал цель на этом зарабатывать. Хотелось просто играть, мне нравился сам процесс.
– Максимальное количество часов, которые вы могли просидеть за компьютером?
– Сутками я никогда не сидел, часов 16 мог. Но я был знаком с ребятами, которые сидели в компьютерных клубах неделями – дремали прямо за столом, как студенты на парах. Подозреваю, это все-таки не от хорошей жизни происходило – может быть, у них дома какой-то трындец был. Хотя были и те, кто просто хотел стать лучше – и считал, что для этого нужно постоянно тренироваться и не отходить от компьютера.
Перед первым International я спал на тренировочной базе часа по четыре в сутки, еще полтора часа уходило на еду, а все остальное время я играл.
– Как вы начали зарабатывать первые приличные деньги?
– В какой-то момент у меня начались проблемы в универе – я учился в Инжэконе на юриста. На третьем курсе я реально был на грани отчисления. Это было воспринято в штыки: моя мама – фанат высшего образование, да и вся семья тоже. Когда я вылетел из-за того, что предпочел этому игру, прессинг был очень сильный. Дурная голова, к тому же, после школы бывает трудно решить, чем ты хочешь заниматься – а к тому моменту я уже понял, что юристом быть точно не хочу. И как раз в тот момент меня позвали в первую спонсируемую команду – я тогда выступал на разных городских турнирах, играл в неплохом миксе, и обо мне узнали.
В той команде давали что-то около 300 долларов в месяц. Хотя если говорить о турнирах, то в CS призовые всегда были раза в два больше, чем в Dota. Если там было 100 тысяч, то в Dota – 50. Во-первых, потому что CS появился гораздо раньше и был лучше развит. А во-вторых, проблема с Dota заключалась в том, что это все-таки была карта в Wacraft. Разработчики Warcraft предлагали каждому игроку создать свою карту на основе их движка. Но когда Dota начала набирать популярность, Warcraft захотел забрать это творение себе. Многие боялись вкладывать деньги в дисциплину, которая по сути не являлась самостоятельной, потому что ее в любой момент могли прикрыть.
Плюс, в Counter Strike был такой меценат из Казахстана, который устраивал турнир Арбалет Cup. И там были очень серьезные деньги. Меценат был бизнесменом, который раньше играл в CS. Это, кстати, обычная история – почти все меценаты раньше сами играли. Знаете, например, Дмитрия Смелого? Дмитрий Смилянец – он тоже в свое время играл со Снегом, который сейчас владелец Virtus Pro (первый в России профессиональный киберспортивный клуб – Sports.ru). Но Снег меценатством не занимался, а Смелый прямо разбрасывался деньгами. Пару лет назад его посадили и пришили дело под названием «Самое крупное киберспортивное мошенничество». По рассказам, в США на протяжении десяти лет ломали банковскую систему и воровали кредитные карты. И судя по всему, он был к этому причастен. Уже года три идет суд, и Смилянец вроде бы как раз был тем человеком, который продавал карты. Короче, ужас.
Так вот, тот меценат из Казахстана какое-то время разыгрывал деньги в Арбалет Cup, но потом ему надоело и он сказал: «Все ребят, стоп». А в Dota в тот момент наоборот дали турнир на миллион. И получился очень резкий старт, который совпал по времени с застоем в Counter Strike.
– В какой киберспортивной дисциплине сейчас крутятся самые большие деньги?
– Самая высокооплачиваемая дисциплина в России – это Лига Легенд, LOL. Разработчики этой игры пару лет назад начали политику полного захвата рынка, они сами платят зарплаты игрокам. Игроки имеют какую-то спонсорскую поддержку, но основная цель – попасть в 16 лучших команд мира, чтобы участвовать в лигах LCS, которые делают сами разработчики. Когда состоялся первый турнир International, призовые были 1,6 млн долларов. А через пару месяцев они анонсировали, что в течение года разыграют 5 млн долларов. И при этом игрокам, которые входят в 16 лучших, они уже тогда платили по три тысячи долларов в месяц. В эту сумму не входят призовые и деньги со стримов.
Вообще самые высокооплачиваемые сейчас те, кто параллельно с турнирами стримят на Twitch. Так как в LOL играет очень много людей, зрителей там тоже больше. Всегда есть по 5-6 стримеров в онлайне, каждого из которых смотрят от 10 до 20 тысяч человек. Если представить, что каждая реклама приносит, грубо говоря, один цент, а он раз в час запускает эту рекламу на 20 тысяч человек, уже выходит неплохо. А реклама приносит далеко не один цент, в этом-то и вся фишка. Так что офигенные суммы идут только от Twitch. Плюс, какие-то победы на турнирах, плюс, проценты со спонсорских сделок.
– Что было после того, как вы попали в первую спонсируемую команду?
– Начал кататься на какие-то турниры, давления дома стало чуть меньше. Во-первых, какие-то деньги пошли. Во-вторых, я катался по миру – а это круто, мама это понимала. Со временем призовые начали расти, зарплата – тоже. Количество турниров увеличилось, и сейчас есть возможность зарабатывать на протяжении всего года. Но моя детская мечта – это стать лучшим. Сейчас мне хочется этого даже сильнее, чем в детстве.
В двух последних рейтингах я на своей позиции – позиции мидера – находился как бы в пятерке лучших в мире. Но это, конечно, не значит, что я на самом деле один из пяти лучших. Проще определять так: если ты попадаешь в 16 лучших команд на International, значит, ты является одним из лучших на своей позиции. А стать лучшим просто: ты выигрываешь турнир, и тебя признают лучшим. Даже если на самом деле ты им не являешься.
– Вы около года играли и жили в Китае. Как это вышло?
– Там все несколько лучше развито. Вообще у каждой организации есть своя база – то есть, место, в котором команда живет и тренируется. Это либо частный дом, либо какая-то большая квартира, если речь идет о Шанхае. Когда происходит трансфер игрока, и он переходит в другую команду, чувак собирает вещи, едет в другой город, заходит в такую квартиру и говорит: “Я теперь с вами”. И заселяется.
После второго International, на котором жестко доминировал Китай, ряд европейских игроков очень хотел уехать потренироваться в Китай. А потом выяснилось, что одна из китайских организаций хочет создать интернациональную команду, проспонсировать ее и посмотреть, как это будет работать. Мне сделали предложение, я согласился. Помимо меня в команде были американец, канадец, швед и датчанин. Такой набор уродов из разных стран с разными вкусами и разным восприятием мира. Вместе жили, вместе тренировались, вместе ели рис – девять месяцев.
В целом было прикольно, но немного трудно. У европейцев все-таки немного другой менталитет. У китайцев принято жить вместе большими семьями, а в Европе нужно личное пространство. Поэтому когда у нас шел ряд неудач, все сходили с ума. Плюс, в Китае мало кто говорит на английском, так что даже развеяться сложно. Ездили в китайские клубы, где общались через Google Translate. Но в целом было весело.
– Драки в команде бывали?
– У нас нет, но вообще знаю случаи, когда у других бывали. В Moscow Five – это гордость России, которая играла на втором International, – ребята были немного отмороженные. После каждого дня они выбухивали все, что можно найти. Весь вискарь в отеле. Эта команда чудом попала на групповой турнир по приглашению, так что они тупо ждали турнира, чтобы срубить какие-то деньги и разойтись. Но шло у них все ужасно плохо, они с трудом вставали по утрам в первые два дня, а на третий не проснулся вообще никто, включая менеджера, и на игру они опоздали. И это все на самом крупном турнире, который смотрит миллион человек. На следующую квалификацию этих ребят уже не звали, был такой негласный бан.
– Часто бывает такое, что кто-то играет пьяным?
– Сейчас уже нет, а в самом начале бывало. На самом деле старичкам сейчас трудно, потому что конкуренция с каждым годом все сильнее. И люди все серьезнее к этому относятся. Первые асусы в свое время выигрывали либо в полупьяном состоянии, либо в очень пьяном состоянии. Потому что ребята были на голову выше всех остальных. Грубо говоря, ноулайферы – то есть, те, у кого нет жизни, – играли против лайферов – любителей, котором просто нравится иногда поиграть. И разница между ними была огромной.
– Чем закончился та китайская история?
– Мы почти всех обыграли, остановились только на чемпионах International.
– International – это что-то вроде чемпионата мира?
– Да. Вообще чемпионатом мира можно назвать любой турнир, на который съезжаются лучшие команда мира, но с International ничто не может сравниться. Это супертурнир премиум класса. Призовые увеличиваются в 10, в 100 раз. Вот во Франкфурте, например, проходил последний турнир ESL, для которого снимали футбольный стадион одного из четырех лучших клубов Германии. Понятно, что забит он был не полностью, а примерно наполовину – в день приходило около 15 тысяч человек. Призовые – 250 тысяч долларов. Вроде круто, но как это можно воспринимать после International, на котором призовые – 5 миллионов долларов?
Какими бы ни были крутыми другие турниры, International – это суперпупер. Он даже немного ломает рынок, потому что ты готовишься к нему весь год и, если проигрываешь, это сильный удар. Так что период решаффла – когда ты меняешь команду, ищешь, с кем у тебя будет больше шансов – начинается именно после International. На это уходит примерно полгода. И следующие полгода ты готовишься к самому турниру. Те команды, которые на него не попадают, как правило, сразу же разваливаются и начинают переработку игроков. Поэтому сцена жутко нестабильна. Сейчас по этой причине придумали мэйджоры – еще три турнира, помимо International. Чтобы игроки не бегали по командам, а работали над своими проблемами.
Собственно, в Китае у нас так и получилось: мы проиграли на International и разошлись. Было круто, ребята, но обратно в Китай не особо хочется.
– На International играют только парни? Или девушки тоже?
– Нет, так вышло, что пока нет даже индивидуальных игроков-девушек, которые могли бы сыграть на таком уровне. Разница колоссальная, реально как в спорте – играть против девушки будет, как минимум, нечестно. Понятно, что какие-то девушки пытаются выйти на новый уровень, находятся какие-то спонсоры – но пока это выглядит так же, как было у парней лет семь назад. Пока это суперлюбительский уровень, даже хуже.
– У вас прозвище God. Откуда оно взялось?
– Да просто в компьютерном клубе гонял под какими-то никами, и в какой-то момент все никнеймы были связаны со словом God. Сейчас от этого God осталась только буква G.
– Есть мнение, что у парней, которые играют в Dota по 16 часов в сутки, вообще нет личной жизни.
– Могу сказать, что девушки есть. Может быть, времени им уделяется не так много, но они есть. Можно нас воспринимать как очень занятых бизнесменов.
– Еще есть мнение, что киберспорт – это не спорт. Почему люди, которые так думают, не правы?
– Все зависит от того, что ты понимаешь под спортом. Если бы мне сказали, что спорт – это соревнование, основанное на физическое подготовке – тогда да, я бы не поставил киберспорт рядом с футболом или чем-то еще. Я вот не знаю, считаются ли шахматы спортом? Думаю, есть много людей, которые с этим не согласны. Под любое определение можно подогнать что угодно. Является ли киберспорт соревнованием? Да. Соревновательных элементов тут хватает с головой. Есть ли целевая аудитория? Да. Смотрит ли кто-то трансляции наших турниров? Да. Есть ли здесь возможность получить выгоду различным спонсорам? Да. Является ли это шоу? Да.
Мы даем шоу, как и спортсмены. Они хотят стать лучшими, мы хотим стать лучшими, а зрители хотят посмотреть, как мы будем этого достигать. Так что аналогий можно провести много. Наверное, нельзя сказать, что киберспортсмены – это как бегуны, которые каждый день встают в шесть утра. Это уже другой уровень, они жрут какую-то химию и гробят здоровье еще сильнее, чем мы. Хотя, может быть, в какой-то момент и мы начнем жрать какие-нибудь таблетки и дохнуть пачками.
Меня вполне устраивает термин “киберспорт”. Потому что слово “кибер” уже подразумевает, что ты не вставишь сюда футбол, баскетбол или что-то еще. Я не считаю себя спортсменом и не представляю себя атлетом, который бицухой играет и находится в идеальной форме. Я – киберспортсмен.
– Примерно под каждой киберспортивной новостью можно найти слово “задроты”. Вас это оскорбляет?
– Для меня это уже давно не оскорбление. Хаха, ну что это такое? Вообще, если один игрок называет другого задротом, у нас это считается комплиментом: “Ну нифига, чувак! Ты лучше меня!” Был турнир по Quake пару лет назад, и один парень из Белоруссии, проиграв кому-то, написал ему: “Задрот е##ный”. Это увидели английские комментаторы и сразу такие: “Zadrot? Что это значит?” И каждый раз, когда соперник того белорусского парня делал что-то крутое, они говорили: “О! Да он zadrot!” После игры им объяснили: “Вообще у задрота много значений. Но тут имеется в виду, что этот парень очень хорош”. Так что это уже давно не оскорбление.
– В какой стране сейчас лучше всего развит киберспорт?
– Корея, сто процентов. У всех киберспортсменов в Корее уже давно есть спортивные визы. Тебе надо куда-то поехать – вот тебе виза. Это все из-за Starcraft – сначала первого, потом второго. Даже шутки есть: “Как понравиться семье корейской девушки? Ты должен обыграть ее отца в Starcraft”. Старкрафтеры в Корее – это реально герои.
Еще мне очень нравится, как киберспорт развит в Швеции. Если что, у них даже были недели NiP-бургеров в Макдональдсе. NiP – это киберспортивная организация, известная шведским составом по CS: Go. Еще у них есть командный автобус с их портретами, на котором они катаются по Европе.
Ну а если говорить про Китай – там вообще все развито. Касательно Dota, каждая организация имеет свою базу, они поддерживают игроков, нанимают им нянек, которые стирают, убирают, готовят домашнюю еду. Если здание большое, там еще и офис будет – для менеджеров, для тех, кто статейки пишет.
Короче говоря, движение есть. Пять лет назад, если ты говорил, что занимаешься киберспортом, тебя в лучшем случае спрашивали: “Че?” Сейчас все гораздо лучше. Разгон просто колоссальный, но еще никто до конца не осознал весь потенциал. Еще не пришли огромные акулы, которые увидели бы: “Боже мой! Какая халявная аудитория! И зачем продолжать вкладываться в телевизионную рекламу, которая прошлый век, и в плакаты на улицах, которые уже никто не читает, потому что все в телефонах и в интернете?” Сегодня кто-то приходит, проверяет, как это работает. И возможно, нас ждет еще более стремительный рост киберспорта. Хотя возможен и обратный вариант, потому что здесь очень много денег, которые приходят непонятно откуда, рынок сложно контролировать. И завтра мы можем резко вернуться к тому, с чего начинали.
– Затмит ли киберспорт реальный спорт?
– В Корее он, возможно, уже популярнее всего остального. Но вообще я не думаю, что это произойдет. Это все-таки не одно и то же. Из реального спорта можно взять очень много полезного – особенно в плане психологии. Я же самоучка, меня никто не учил, как нужно реагировать на поражения, как нужно психологически готовиться к турнирам. А у спортсменов уже давно есть личные психологи. Я играю за 15 миллионов долларов перед многомиллионной аудиторией. Это стресс. Подготовленный спортсмен справится с таким стрессом гораздо лучше, чем какой-то 17-летний парень, который сидит за компьютером и у которого трясутся руки. Поэтому мне бы хотелось, чтобы в киберспорт пришло как можно больше профессионалов – психологов, тренеров. Которые подсказывали бы, о чем нужно думать, как приобрести менталитет чемпиона, что для этого нужно сделать?
Вполне возможно, что в какой-то момент в киберспорте будет больше зрителей, чем в спорте. Но это не будет значить, что Dota – это лучше, чем футбол. Это разные вещи.
– Какие-то киберспортивные школы уже существуют?
– В России пока в основном тебя просто разводят на деньги. Все-таки обучение – это не самое простое дело, это труд. Знаю, что в каком-то университете пять лет назад открыли кафедру киберспорта или что-то вроде того. И якобы там готовят киберспортсменов. Но все это пока не на высоком уровне. Потому что никто не будет дарить тебе свой хлеб. Не будет чемпион International учить тебя играть и мыслить так же, как он. Если киберспорт продолжит развиваться, пройдут десятилетия и появятся бывшие игроки, которые будут готовы делиться опытом и знаниями. А сейчас твои лучшие учителя – это твои тиммейты. Им выгодно сделать тебя лучше, потому что им с тобой играть.
– Есть ли на International возрастные ограничения?
– Нет. В CS знаю парня, которому сейчас 41 год. А недавно был один 15-летний парень из Пакистана, которого взяли в американскую команду. Поехали с ним на первый турнир. Призовые – миллиона два долларов. И этот пакистанец сразу же их выиграл. В 15 лет. Два миллиона.
– Ваш рекордный месячный заработок?
– Последние месяцы были не так плохи. Мы съездили на три турнира за две недели. Первый – 10 тысяч долларов на команду, второй – 60 тысяч, третий – 30 тысяч. В команде пять человек. Плюс, параллельно ты доигрываешь какие-то онлайн-турниры. Там тоже тысяч по 30 в каждом. Но вообще я сильно не считаю. Призовые доходят с задержкой, кто-то выплачивает за две недели, а кто-то растягивает на полгода.
– Как игроки в Dota относятся к игрокам в CS: Go и всем остальным? Кто из вас считается элитой?
– Ну, грубо говоря, Dota и CS – это примерно как футбол и биатлон, то есть, их особо никто не сравнивает. Футболист же не смотрит на биатлониста и не говорит ему: “Ну, ты какой-то фигней занимаешься”. А вот футболист из Европы, который посмотрит, например, как играют в европейский футбол в Америке, может что-то такое сказать. Вот в таком же стиле игроки в Dota когда-то не любили хонеров – тех, кто играет в Heroes of Newerth. Типа, кому это надо и что это такое?
Потом многие хонеры и дотеры ушли в LOL. Сейчас идет холивар между теми, кто играет в Dota и LOL. Я не считаю, что LOL – плохая игра, но считаю, что в Dota играть сложнее. Хотя у LOL более стремительное развитие, в Америки и в Корее игроки тоже имеют спортивные визы. Дотеры в этом плане часто сталкиваются с проблемами. У меня вот уже второй паспорт сейчас закончился – только китайских виз одиннадцать штук. Когда я там жил, мне каждые три месяца делали бизнес-визу, потому что трудовую сделать не могли – организация не могла использовать иностранных рабочих. А кому-то толком не давали даже бизнес, приходилось ездить в Гонконг, там как-то получать. Так что основной враг киберспорта сейчас – это визы. Когда ты долго готовился, а потом не смог поехать на турнир из-за отсутствия визы, это реально бьет по команде.
– В скольких турнирах вы участвовали в этом году?
– Москва, Киев, Тайвань, Китай, Германия, Швеция, еще одна Швеция, еще одна Германия, еще один Киев, Америка. Это я считаю с сентября-2014, с начала сезона. Где-то около десятка турниров. При желании и возможностях тебе всегда будем чем заняться. И это я еще не считаю онлайн-турниры, в которых можно принимать участие откуда хочешь, а деньги тебе потом пришлют.
Год назад, кстати, была большая проблема – онлайн-турниров было слишком много. Каждый хотел организовать свой турнир. Это было связано с тем, что призовые – на спонсорские деньги – ты назначаешь одни, а еще огромное количество денег накапливается с продажи билетов. И эти деньги уходят организаторам. Соответственно, все хотели быть организаторами – в онлайне тебе не нужно оплачивать проживание командам, сцену, не надо думать, где ты будешь это проводить, что надо сделать. Ты просто сидишь за компьютером и проводишь турнир. Хочешь пустить 40 реклам – говоришь: “Победитель определяется не после трех игр, а после пяти. Играйте сколько хотите”. И игроки, грубо говоря, весь день сидели и играли – а значимость матчей обесценивалась.
В какой-то момент все взбунтовались и сказали: “Идите вы все лесом. Хватит этих онлайн-турниров”. Так что сейчас их стало сильно меньше, а те, что есть – это до сих пор огромная жила. Ты вкладываешь 75 тысяч, а доходишь до 300. Просто потому что ты выпустил к билету крутую иконку на какого-нибудь героя, и все такие: “О! Пиксели! Покупаем пиксели!” И вот призовой фонд резко набирается.
Вот сейчас призовые на International будут 17 млн. Это же не компания Valve, организатор турнира, их все выдает. Все начинается с цифры 1,6 млн. Еще 15,4 млн набрало коммьюнити, сообщество. Если исходить из того, что 15 млн – это 25% процентов от суммы, которую получил Valve и которую они отдали на призовые, то становится ясно, что они уже давно окупили этот турнир. А он еще даже не начался. Да, они снимают Ки-Арену на 17 тысяч в Сиэттле, где будет проходить турнир, пятизвездочный отель и прочее – так что денег они потратят много. Но все равно. Они уже могут спланировать следующий турнир. И Гейб Ньюэлл, директор Valve, уже давно вошел в сотню Forbes. А парень, который придумал всю эту систему, сейчас министр экономики Греции. Потому что ребята, которые работают в этой индустрии, – умные. И деньги делать они умеют.